Анатолий Эфрос — один из самых значимых режиссёров ХХ века. Он поставил спектакли, которые «повернули советский театр», как подмечает в телепередаче «Наблюдатель» [1] на телеканале «Культура» Анатолий Смелянский [2] .

Благодаря Эфросу «открылось дыхание» театра, продолжает Смелянский. Режиссер показал «всего нового Чехова шестидесятых годов», и «всё, что сегодня говорят про Чехова, открыл он…».

Чехов у Эфроса «жёсткий, страшный, сегодняшний, про нас», — добавляет к словам Смелянского Крымов. Режиссер рассказывает, что однажды Эфросу был задан вопрос: почему спектакль «Чайка» по пьесе Чехова ставится так, как на самом деле не могло быть в те времена — например, у него люди «толкаются на пятачке», а по пьесе они должны находиться в просторной усадьбе? Режиссёр ответил, что он не знает, как люди жили, и знать не хочет. «Я про нас! Не надо про них, про нас!», – говорил он. Нужно, чтобы зал нервничал про себя, считал Эфрос.

В беседе, речь о которой идёт выше, Крымов не говорит ничего про свои спектакли. Однако рассказывая о своей лаборатории, о своих работах, он представляет концепцию «театра про нас» своим главным принципом. Да и тем, кто знаком с его творчеством, известно, что перенос драматургических текстов в современную реальность — приём, которым он пользуется во всех своих работах с классическими произведениями.

«Если я не почувствую в спектакле момента Вечности, то мне он не интересен», – цитирует отца Крымов в интервью для газеты "Факты" [3].

В спектакле Крымова «Своими словами. А. Пушкин. "Евгений Онегин"» есть сцена, которую можно назвать «эффект позднего оборачивания». Таким эффектом герои спектакля называют случай, когда человек оглядывается в прошлое, осознаёт и принимает, что совершил что-то, что хотел бы изменить, но уже не в его силах это сделать. Режиссёр отвлекается от сюжета романа и сосредотачивается на мысли, которую хотел донести Пушкин. Для меня эта сцена — самая яркая. Эфрос бы наверняка почувствовал момент Вечности, просмотрев её. Наглядно и эффектно в сцене сравнивается жизнь цикличной природы и смертного человека. В ней говорится о людях, которые живут и предпочитают не оглядываться никогда, о тех, кто живёт с оглядкой на прошлое, и о тех, кто оглядывается и оценивает ситуацию слишком поздно. О няне Татьяны, о Татьяне, об Онегине… В ней говорится и о «сугробах», под которыми скрывается наше прошлое.

В зале во время спектакля не смолкал смех. Люди узнавали в сценах своё знакомое, личное и смеялись. Столько иронии над нашим, над русским в этой постановке.

Со сцены про позднее оборачивание тональность сменяется на минорную. Она такая понятная, точная, выворачивающая душу наизнанку, достающая до самых глубин души. Сцена заставляет задуматься и обернуться на себя самого, посмотреть со стороны. Хотя и она, конечно же, и последующие, приправлены шутками. У Крымова так всегда. Смех сквозь слёзы, слёзы сквозь смех.

Вечные человеческие сюжеты находит Дмитрий Крымов в классических произведениях, обыгрывает их, интерпретирует в соответствии с современными реалиями.

[1] "Наблюдатель" на канале Культура
[2] Театральный критик, историк театра.
[3] Интервью в газете "Факты"